- Ждите меня, Наденька. Мы вернёмся, правда, вернёмся, – совсем молодой ещё парень смотрел восторженными глазами на грустно склонившую голову медсестру. По её щекам текли слезы, которых она не замечала. – Наденька, 23 февраля мы должны будем уже вернуться. Вот отобьем немца и сразу назад. - Игорь, как же?.. – девушка не могла говорить из-за слёз, которые не хотели останавливаться. Рыдания душили и не давали нормально дышать. Мимо них проезжали танки, шла пехота – части 33-й армии генерала Михаила Ефремова двигались навстречу войскам Вермахта. Именно они должны были остановить неудержимый прорыв «Тайфуна». Немцы надвигались широким фронтом, стягивая под Кубинку 3-ю и 4-ю танковые группы. Положение было сверхсерьёзным, и солдаты понимали, что на их плечах, тяжёлым грузом, лежит ответственность за исход предстоящей битвы, а возможно и всей воины. С проезжающего танка заиграла русская плясовая – это какой-то солдат взял в руки гармошку. - Игорёк, запрыгивай, поедем с нами. – Из люка высунулся Захар и призывно замахал рукой. Игорь взглянул на Наденьку, провёл ладонью по её щеке, утирая слёзы, и вдруг, густо покраснев, поцеловал в губы. Солдатик развернулся и побежал догонять танк, на котором ехали его фронтовые друзья. Запрыгнув на корпус Т-34, Игорь бросил последний взгляд на одиноко стоящую девушку. Её фигурка казалось такой нереальной на фоне, движущейся по дороге, армии. «Вернусь»! Наденька смотрела вслед удаляющейся колонне солдат и нежно прижимала к губам пальцы, словно хотела подольше сохранить тепло губ Игоря. Её сердце бешено колотилось, и было трудно дышать. Падающие снежинки казались ей танцующими вальс влюбленными, у которых впереди целая жизнь. Фронтовые резервы и части советской армии шли под Кубинку…
…Взрыв разметал деревянный навес над головой солдата, на каску посыпалась грязь и щепки. Игорь осторожно выглянул из окопа: на них надвигалась «Пантера». - Врёшь, не возьмёшь! – он повернулся налево и увидел лежащего на дне окопа Захара. – Прорвёмся, командир, слышишь, прорвёмся! В ответ раненый застонал и попробовал принять сидячее положение. Игорь со злостью сплюнул и достал гранату. Примерившись, он бросил её под гусеницы танку и «Пантера», наехав на этот кусок металла, взорвалась. Снизу повалил едкий черный дым, а люк открылся, и из него начали вылезать немцы. - Идите сюда, идите, – Игорь зажал в руках ППШ-41. – Давайте, идите. Трое немцев пытались вытащить из боевой машины четвертого. Видя, что на него не обращают внимания, Игорь высунулся из окопа и открыл прицельный огонь. Первой очередью он скосил сразу же двух танкистов. Третий схватился за автомат, но и его накрыло свинцом. Игорь вылез из укрытия и побежал к танку. Немец, которого пытались спасти его товарищи, был уже мертв. - Захар! Мы остановили его, Захар! – радостный крик Игоря прервался лязгом траков ещё одного танка. Обернувшись, солдат смотрел, как из леса выезжают два «Тигра» и направляются в их сторону. Лес справа и холодное заснеженное поле кругом. Окопы, прорытые замерзающими, негнущимися руками солдат. Их разбитая дивизия из последних сил сдерживала натиск превосходящих сил противника. Прошедшая ночь была полна ожиданием и надеждой. Но утро ударило новыми снарядами и пулями немцев. Рота стояла до последнего бойца, вернее их осталось всего двое… Игорь грустно огляделся по сторонам, медленным шагом подошёл к окопу: - Прорвёмся, командир, прорвёмся… Связав несколько гранат, молодой парень стоял прямо перед танком, даря ещё несколько минут жизни своему командиру. - Прорвёмся…
… У развилки двух дорог, стояла старушка, утирая платком слёзы. Где-то впереди была деревня Кубинка, которую скрывал лес. Оттуда, из-за горизонта, должен был прийти её Игорь…человек, которого она любила. Он должен был прийти ещё в 42-м году. Надежда Викторовна приходила сюда каждый раз 23 февраля. Она смотрела в даль, тщетно пытаясь увидеть того, кто стал для неё первой и последней любовью. Снежинки, кружась, падали ей на одежду и напоминали танцующих прощальный вальс влюбленных, которые никогда уже больше не встретятся…
на войне любая открытая мишень будет подарком для вражеской пули.
Это верно, но. поле было пустое, в живых уже не было никого. Парень знал, что жить осталось не долго. Спасибо всем. "Мои слова, что гвозди для царского гроба"
Ок, ваши действия, когда нет никого из солдат дружественной армии, когда понимаешь, что уже не избежать смерти, когда в окопе лежит раненый друг? "Мои слова, что гвозди для царского гроба"
Хм, хм, хм, даже не знаю как и объяснить. Это просто на уровне ощущений. Мне кажется, что либо "Первой очередью он скосил сразу двух танкистов.", либо "Первой же очередью он скосил сразу двух танкистов." Сама не знаю за что глаз зацепился. Может глючит уже меня? Сил никаких не осталось. Утром познав истину, вечером можно умереть.
