Дом 2 писателей

Часть 1.Суть.
Он слышал голос, отдалённый и тихий, но узнать его не сложно, тривиальней только ожидание неизбежного конца, настигающего то, в чём услышавший не знает резона. Отсутствие цели, не важно насколько серьёзной- есть то стержневое условие, создающее состояние, близкое с нирваной, когда нечего терять. «Смысла нет и никогда не было»,- думал он, глядь сквозь незримое оконное стекло с высоты величественной многоэтажки на последнем этаже.
-Но разве смысл жизни не является в гости, если поблизости кто-то дорогой тебе?- cпросила она с монотонностью, перекликающейся с царившим мраком в его взгляде.
-Мне понятна суть жизни, и она простая - отреагировал он, когда уловил знакомый голос и почувствовал руку на плече, той самой, при прикосновении которой навевало идею, что целью является стареть ради другого. Это придавало сути важное качество, единственное, но главное.
-Я знаю, чувствуешь безразличие, но в глубине души с нетерпением ожидаешь завершения.
Он- зритель, наблюдающий за переливающимися волнами пламени, охватившего его бессмысленный мир, где он существует с унылой долей обыденности. Зарево, раскрасившее горизонт и часть безмятежного неба где-то вдалеке, настолько ослепляющее, что врезается в глаза в виде застывших образов. Огненная стена, растущая по мере приближения в видении его, стоящего у окна и свидетельствующего эпический финал неравной дуэли, даёт понять, что грядущее неизбежно. В ней нет морали, она лишь надвигается, испепеляя оставшийся клочок Земли. Он бесчувственно смотрит ей вслед, который становится могущественней с каждой секундой. И у него нашёлся ответ:
-Завершение чего? Конец давно настал, в тот момент, когда я понял, смысл утерян. Честно говоря, не помню его вкус- промолвил он, оглася с неспешностью сформулированную мысль.- Не отпускай руки, так легче, прошу тебя.
Не видит лица, но ощущает прикосновение лёгкой, как пушинка, руки. Настолько невесомой, что только он может испытать греющее чувство от касания её ладони. Он продолжил:
-Ты ведь знала? Но не сказала о его наступлении.
-Разве при знании станет проще?
-Ты права. Я столько томился в ожидании, и вот-вот он настанет, но не чувствую ничего.
-Согласись, ты не отличишь жизнь от пустоты, которая скоро нагрянет.
Дома сгорали подобно спичкам, брошенным в костёр. Пламя не имеет принципов, оно бесцельно рушит всё на своём пути, всё, чему пришло время. Возможно нет установленных сроков апокалипсиса, приходящего спонтанно и когда его не ждали, но пророчить сие событие реально, однако итог не изменится. Целые улицы и кварталы обращались в прах за несколько мгновений, уступая место сплошной красноте, извивающейся навстречу замыкания своеобразной цепи. Круг скоро сомкнётся и миллиарды лет эволюции канут в бездну. Наблюдающий- один из немногих, кого не волнует это, ведь она является всего-то завершением конца. Он взбудоражил не обременяющую тишину, лишь потому, что близится заключение:
-Твой голос известил меня словно из отдаления, я встал с кровати и подошёл сюда. Почему он отдалённый?
-Поймёшь, моё золотце, но не сейчас и не здесь. В другом месте обязательно.
Рука скользнула по его волосам, что дало почуять умиротворение то её ласковых прикосновений.
-Зачем ты убрала руку?- по щекам потекли слёзы несчастья и жалости к самому себе. Он с ужасом встречает незваного посетителя.
Ужасающий грохот, точно сам дьявол играет прощальную мелодию. Пламя ворвалось на нетронутую территорию с бухающей канонадой, напевающей апокалипсису.
Стекло покрылось трещинами, а следом огонь выбил окно, отбросив очередного зрителя к стенке, окончив процесс испарением мёртвого тела.
Осталась только пустота…
Он слышал голос, какой-то приглушённый и далёкий, но безошибочно узнаваемый:
«Лёша, вставай… Лёша, вставай».
Часть 2. Качество.
Холод заполз под греющее одеяло, как бомба замедленного действия, медлительно пронзая отдохнувшие ноги и перебираясь выше по телу. Он ощущал его дыхание, сквозившее из щели оконной рамы, не желая покидать сладкое беспамятство. Плюс к душевному состоянию, минус для борющегося разума… «Лёша, вставай». Отрицание будущего, положительно спокойствию… «Лёша, вставай».
Слипшееся веки поднялись, заставляя хозяина щерится от света.
-Тебе пора вставать на учёбу- с резким тоном процитировала она.
-Не пойду сегодня, мне плохо.
-Врёшь всё!
Он встал ногами на пол, охваченный промозглостью, и сел на мягкий на диван, ответив с сарказмом:
-Мне и так хорошо. Корочки значит, да?
-Дурак! Учись, это же твоё будущее. Как ты не поймёшь, тебя же никто на работу не возьмёт с твоими знаниями.
-Багаж знаний, ну. Я уже работаю и получаю больше тебя.
-Ты пойми, тебе надоест такая тяжесть.
-Другую найду.
-А если нет?
-Нашёл же как то?
-Да у тебя цели в жизни!- проронила она с уверенностью в сказанном, стоя на одном месте, перекрестив руки у груди.
-Без неё жить легче.
Он, привыкший к однотипным словесным баталиям с ней, для которого сие стало обычным делом, как и справить нужду, полу отстранённо отвечал на извечные вопросы. Она продолжила:
-Ни к чему у тебя нет стремления. Пишешь только свою ерунду.
-Ерунду? Какую?- осведомился он, будто не зная о чём идёт речь, глупо улыбаясь.
-Книгу наверно.
Лишь одинокая люстра включена во всей квартире, лучик света в тёмном царстве. Нагромождённый письменный стол чуть прогнулся от большого количества хлама: различные исписанные бумаги, баночка с карандашами и ручками, губная гармошка, нотная тетрадь, теннисная ракетка, шахматные фигуры, настольная лампа, почему-то оставленная зажжённой и рядом ручка с несколькими исчёрканными листами, и ещё много всего. Около стола, облокотившись на стену, стояла сравнительно новая гитара.
Она удивлялась, зачем ему нужен этот хлам.
-Это не моё, говорю же. Помогаю другим редактировать.
-дурак ты, лучше бы учился. Бог не любит таких как ты! Тебя будут бить за твою глупость! Это уже подтверждалось не раз, придурок!- выпалила она, похоже, спустив весь пар.
Он убежал на кухню, обволоченную теменью, выстрелив в ответ: «Сама дура!». Взгляд устремился в окно, по ту сторону правила мерзкая погода. Деревья перекашивались от сильного осеннего ветра, как удочка от пойманной на крючок, рыбы, колёса машин тонули в глубоких лужах, людей на улицах города почти не встретить, но сумятица транспорта поражала своей теснотой на довольно широких дорогах, дождь лил как из бездонной бочки от куда-то с неба, часто меняя направление.
Она коснулась его плеча, что зритель одёрнул руку с недовольством:
-Не трогай меня.
-Наверно я виновата, что у тебя нет друзей. Неправильно тебя воспитала- серьёзно рассудила она.
-Нету-нету- с тишайшим тоном отреагировал собеседник. На самом деле, не редкость, когда в компании трёх друзей он веселился, потягивая дешёвое пойло, приобретённое из первого попавшегося магазина. Он забывал обо всём, чувствуя счастье, казалось, никогда не уходящего. Приятели утопали в веселье, не зная ничего кроме.
-бедный ты мой- тихим тоном произнесла она, пытаясь провести рукой по его голове.
-Говорю, не надо!
Они стояли и не проронили ни слова в ожидании, пока не стерпев тягостного молчания, она спросила:
-У тебя есть девочка?
Скромная ухмылка блеснула на его лице, которой никто не видел:
-Не так легко найти, сложно всё с ними- откликнулся он.- Кстати, видел сон, будто конец света и я гляжу на огненное цунами за в окно.
-И кто находился рядом?
-Ты… ты видела?- гримаса недоумения отразилась на его физиономии.
-Лёша, вставай.
Остался только он, ставший у окна и удивлённый, что обернувшись, не видел её, чем голос звучал для него подобно акапелле прощания, очень красивой и такой далёкой…
«Лёша, вставай… Лёша, вставай».
Часть 3. Исход.
Утренние лучи солнца, стремясь ослепить пробудившегося человека, нагло врывались сквозь приоткрытые белые тюли, покрывая уютную комнату желтоватым светом, величетствующего бабье лето. Оно выдалось этой осенью аж до средних чисел ноября, что несвойственно для здешнего сурового климата, словно диктующего свои правила для таких же строгих жителей города.
-Мама, ты где? –спросил он, оглядывая почти пустую комнату. Освобождённый от бесполезных вещей, письменный стол, на котором расположен скучающий светильник, покрытый выцветившей зелёной краской и рядом стопки бумаг с сочинениями- вот и всё, не считая кровати и небольшого комода.
-Мама, ты где?
С потерянным обликом стоя на кухне, он уразумел горькую истину. «А чего ты ожидал увидеть, придурок?»,- подумалось ему.
Улицы заполнились людьми, толпа которых излучала безмятежность, а на балконе, почти с самой высоты десятиэтажки какой-то мужчина утилизировал листы бумаги, бросая подожженными на попечение слабому ветерку, уносящего их, лёгкие перья. Десяток лет запечатлённой фантазии просто исчезали, обращаясь в пепел.
Он наслаждался сим процессом, смакуя сжигание множественных сочинений, так и не получивших признание с людской стороны. После смерти матери, погибшей внезапно из-за остановки сердца, кипы исписанных бумаг росли гораздо стремительней, что бывало почти нереально найти среди накопившейся макулатуры нужные тексты.
«Всего-то сон, не меняющий абсолютно ничего»,- рассуждал мужчина о том, что являлось к нему не единожды. «И ведь каждый раз не подозреваю, что сплю».
Лишь одинокие грозовые облака, с издевательской медлительностью плывущие по чистому небу, напоминали народу, радующемуся возможно последнему тёплому дню в нынешнем году, что уже проклятая осень, а затем прибудут и черствые зимние будни, сменяющиеся ещё более промозглыми вечерами. Но это не скоро, сейчас можно только восхищаться прекрасной погодой, чувствуя самое главное и сокровенное- жить счастливо ни смотря на все невзгоды.
Из ночи в ночь его навещал один сон- ругается с матерью и вдруг она испаряется в воздухе, оставив после себя отголоски пары слов: «Лёша, вставай». Иногда он погружался в пропасть без сновидений, но это редкость, являющиеся исходом недосыпания.
«Надоевшая работа, люди с глупыми целями, однотипные девушки… люстра в паутине, зашторенные окна…». Он лежал под мягким одеялом и думал о вечно мучавших вопросах, слушая печальные завывания ветра ночного города.
«Вставай, Лёша… вставай, Лёша»
Он поднялся с кровати, пытаясь разглядеть ту самую, пришедшую перед рассветом…