Дом 2 писателей

… осень слилась с летом в горьком поцелуе, который утопил в себе солнечные дни и воскресил серых призраков, затмивших небо. Это случилось однажды и продолжается по сегодняшний день. Дожди сутками омывают бетонных выродков этого города, а солнце не желает тратить золото своих лучей. Лишь иногда тучи рассеиваются, и тогда мрак грозовых облаков сменяется бледным светом луны.
Эвелин сидела на подоконнике, ощущая уколы холодного дождя. Рука слепо, но уверенно выводила округлые контуры на листе дневника. Ее глаза были закрыты, а душа старалась унестись прочь из этой квартиры, стены которой насквозь пропитаны безрассудством обитателей. Многочисленные трещины, казалось, пропускают через себя не только голоса, но и мысли тех безумцев, что красят свою жизнь красками алкоголя и наркотиков. Через несколько минут курсирования карандаша по бумаге образовались крылья бабочки. Эвелин нравился этот символ. Символ свободы. Она убрала черную прядь за ухо и открыла глаза, бросив взгляд на запись под рисунком.

«Мне все больше кажется, что сумасшедшая здесь я, а безумие остальных – норма. Все больше кажется, что моя жизнь это не место для событий, скорее для раздумий и мечтаний. Бесконечно долгих. Иногда меня посещают совершенно странные мысли, но все чаще я убеждаюсь, все так и есть… Снова эти крики, стоны… Похоже моя мамаша привела очередного ублюдка. Конечно, у каждого есть свой маленький рай, уголок, где хочется укрыться и стать непохожим на всех, стать кем-то, кем не дано на этом свете. Но, когда это затягивается на годы… Я помню, когда спросила у нее, когда мне было шесть лет, кем я стану, она ответила, что никем и это моя судьба. Судьба… странное слово. С одной стороны оно означает путь, по которому идешь с рождения и до смерти, с него невозможно свернуть. Все предрешено. Если только предрешено нами. Я так думаю. Наши мысли – наша судьба.

После прочтения лицо исказила кривая ухмылка. Девушка закрыла дневник, бросила на постель и, обняв себя за плечи, безразлично взглянула на улицу. Дождь превратился в морось. Где-то раздался шум перевернутого бака и шипение кошки, из-за угла вышла компания подростков в черных плащах. Они направлялись на кладбище, где из земли росли кресты из гранита, мрамора, стали, даже из обычного дерева. Если ты желаешь дешевого алкоголя и быстрой любви, там всегда найдется свободное место. Только сможешь ли вернуться домой утром – неизвестно. В единственном склепе постоянно теплился свет, а стены приветственно раскрашены в разные цвета.
Эвелин встала с подоконника и легла на кровать. Черная футболка с облезлым изображением известной рок-группы была велика и скрывала тонкую талию. От кожи исходил сухой запах мыла. На мгновение вытащив наушник, она услышала приглушенные крики в смежной комнате, где находилась ее мать:
- Да, повелитель! Выпей мою кровь…
«А сначала не забудь купить томатный сок, балван», - съязвила про себя Эвелин и, вставив наушник обратно в ухо, прибавила громкости.
В бирюзовых глазах отражался серый потолок с пятнами от вчерашнего потопа. Кончиком ногтя она снова начала выводить контуры крыльев на бедре, а другой рукой выискивать прядь волос, выкрашенную в белый цвет.
Дверь ее комнаты запиралась изнутри на стальной замок - некоторые дружки матери не могли насытиться одной женщиной и, ведомые на поводу дурмана, хотели более молодой плоти. Эвелин не редко приходилось просыпаться под стуки в дверь и звон подскакивающего замка, но, как правило, дальше этого еще не заходило.
На следующее утро она проснулась от давящей тишины. Время словно остановилось, все замерло. Эвелин знала, что сознание еще цепляется за прошедший сон, как за спасательный плот, желая остаться на нем и уплыть подальше отсюда. Тщетно. Все, что дарят грезы – лишь размытые образы несуществующего мира.
Пятна на потолке увеличились. Казалось еще немного, и он рухнет, оставив взвесь пыли и кровавых змей, струящихся из-под обломков. Фантазии. Иногда человек жаждет немедленной смерти, но ждет ее до самой старости. Эвелин тяжело поднялась с постели. Прислонив ухо к двери, убедилась, что за ней никого нет, затем сняла замок, поспешила в ванную. Грязные разводы на стенах, сор по углам от отсыревшей штукатурки, тусклый свет, шум еле ползущей воды по трубам – этот антураж заставлял себя чувствовать мелким, ничтожным существом. После холодного душа, Эвелин обвела глаза черным карандашом, оделась и вышла на улицу.
Солнце продолжало строптиво прятаться за серыми тучами. Хотя после стольких лет начинаешь думать, что небо именно такого цвета, а за ним бесконечная тьма. Накинув капюшон и перебросив ремешок сумки через плечо, Эвелин двинулась в сторону школы, которая находилась в трех кварталах от ее дома, восточнее от городского парка. Густой туман не позволял видеть дальше десяти метров. Появлявшиеся из белого мрака люди походили на призраков, они также внезапно исчезали, как и появлялись. Их худые лица выражали смирение с одиночеством, их плечи ломило от невидимого груза… их души тянулись друг к другу, но встречаясь - разделяли боль, не обретая покоя.
На встречу Эвелин возникли две высокие фигуры в темных одеждах. Андрогиновая внешность, длинные волосы, издалека можно было подумать, что они похожи на готичных дев, смотрящих на мир исподлобья, но абрисы мальчишеских скул выдавали внешность юношей. Девушка знала их. Близнецы не раз устраивали ее у себя дома, когда игры матери заходили настолько далеко, что лучшим было раздвинуть ноги перед ними, нежели всю ночь служить марионеткой для фривольных утех. Родители перед смертью оставили им огромное наследство, которое самозабвенно тратилось на дорогие сорта виски, вина и табака.
- Здравствуй, Ив. Как твоя чокнутая мамаша? – произнес Винте́р сухим голосом. Его тонкие губы приветливо улыбнулись.
- Не так плохо, как хотелось. Хотя я этого не жду, но…
- Но что? – шепотом спросил Нарцисс, нежно пропуская белую прядь Эвелин между пальцев.
Никто не знал настоящих имен братьев, никто и не желал играть в детективов, чтобы узнать. Здесь каждый называл себя так, как захочет.
- … но не против перемен, Нарцисс! – последнее слово девушка процедила сквозь зубы, когда пальцы близнеца попытались отодвинуть волосы, скрывающие часть лица. В ответ она вцепилась ногтями в его кисть и резко дернула. – Сколько раз я тебя просила, чтобы ты этого не делал?!
- Перестань, кошка. Позволь еще раз полюбоваться…
- Прекрати, - холодно перебил Винтер. Он взяла брата под руку, одернул в сторону и обратился к Эвелин: - Нам нужно спешить. Еще увидимся, Ив.
Близнецы растворились в тумане, оставив за собой горький аромат одеколона. На мгновение их фривольность и своенравие передалось Эвелин – в груди возникло приятное ощущение, забвение среди алкоголя и секса, - но осознание настоящего смело отраду, как ураган сметает деревья. Обняв себя за плечи, она продолжила путь.
Каменные дома возвышались над головой, а пустые глазницы окон тоскливо созерцали прохожих. Эвелин добралась до школы, но ушла после первого занятия. Белизна стен, ровный, отточенный голос учителя и бездушные фации учеников заставляли чувствовать себя еще более безвольной. Она направилась в парк, где уродливые дубы безмолвно страдают, протягивая ветви к небу. Деревья единственные существа этого города, которые хранили память о солнечных днях, о весенней радуге после дождя, о румянце на лице смутившейся девушки. Эти картины навсегда запечатаны в сердце замшелых стволов. Возможно это единственное, что поддерживало в них жизнь.