Господи, сколько же тут народу. Егор оглядел фойе. Скучающие лица. Переминающиеся ноги. Давно он не был в ГАИ. Теперь поменять права – это примерно как найти иголку в стоге сена: технически возможно, но безумно долго. С десяток разных окошек и очередей. Автоматизация не коснулась этого заведения. Наверное, лет через пятьдесят, когда зад уже не нужно будет отрывать от кресла перед компьютером, здесь нужно будет выстаивать несколько очередей и заполнять ворох никому не нужных бумаг. Все для народа. Егор подошел к первому окошку и пробежался глазами по листам, развешанным вокруг: «Регистрация ТС физическими лицами». Не то. Дальше. «Регистрация ТС юридическими лицами». Опять не то. Из ближайшей к Егору двери вышел маленький шустрый лейтенант. Он был молод, однако коротко стриженные волосы были совершенно седыми, а на лице было какое-то затравленное выражение. Странный тип. Ага, а вот и мое окошко. «Подача документов на получение ВУ». Очередь внушительная. Кто стоит, кто сидит, кто лезет вне очереди: за кем вставать, совершенно не ясно. - Кто крайний? Какой-то молодой парень повернулся: - Вроде я. Егор внимательно посмотрел на парня, стараясь запомнить его. В таком хаосе не мудрено и запутаться. Улыбчивый. Улыбка никак не шла к его внешности. На вид бандит бандитом. Лысая голова, небритые щеки, кожаная куртка, барсеточка и огромная печатка на правой руке. - Ясно. Егор встал поблизости. В Химки они переехали недавно. Купили трехкомнатную квартиру на пятом этаже. Благо свою «двушку» в Чехове они очень удачно продали. Верка была очень довольна. Еще бы ей не радоваться. Хороший новый дом. Чудесная планировка. Тихий двор с детской площадкой и подземная парковка. В общем, все соответствует четкому плану супруги по накоплению материальных благ и повышению уровня жизни семьи. Егор ее иногда называл «калькулятором»: настолько она любила все подсчитать и расписать. Но, конечно, в шутку. А Вера и не обижалась. Она была бухгалтером и на работе и дома. Ее расчетливость иногда напрягала, но Вера знала, в какой момент замолчать и сменить тему. В трех метрах от Егора, под потолком, висел телевизор, показывающий какой-то бред, причем явно не односерийный. Звук был настолько тихим, что нужно было хорошенько сконцентрироваться, чтобы разобрать слова. Тут же висел облезлый динамик, который периодически оглушал всех однотипными сообщениями: «Сергеев Виталий Иванович, пройдите в кабинет двести восемь», «Иванов Виталий Сергеевич, пройдите в кабинет двести восемь». Дверь в двух шагах от Егора распахнулась. Табличка на двери сообщала «208». Ага, вот она, та самая главная комната, Мекка любого автовладельца. Комната, где тебе дадут право ездить на железно-пластмассовом гробе еще десять лет. Егор улыбнулся. Только чувство юмора и помогало в подобных заведениях. Из кабинета вышла приятной внешности девушка в сером пальто и поцокала в направлении выхода. Счастливая. Следом за девушкой из двести восьмой вышел капитан. Немного пухлый, но в целом непохожий на стереотипного гаишника с большим пузом и квадратной харей, просящей взятки. Взгляд отрешенный, будто страж порядка сейчас находился в совершенно другом месте и видел совершенно другие лица. При взгляде на волосы полицейского, улыбка Егора потухла. Капитан был седой как лунь. Удивительно. Вроде молодые ребята, что первый, что второй. Что же с ними могло случиться? Егор увидел свободное место возле окна и присел. Рядом с закрытыми глазами сидел парнишка с наушниками в ушах. Было слышно, как внутри наушников беснуется какая-то рок-группа. Егор перевел взгляд в окно. Внизу располагалась площадка, разлинованная белыми полосами. По ней ездило несколько машин, отрабатывая различные упражнения. Егор принялся наблюдать за одной из машин (это был старенький потрепанный Акцент), которая старалась проехать змейкой, но постоянно задевала установленные стойки. В окне автомобиля можно было различить пожилого инструктора с маленькой козлиной бородкой и миловидную брюнетку с сосредоточенным взглядом и поджатыми губками. Егор зевнул. Его всегда клонило в сон, когда приходилось сидеть и чего-то ждать, а в подобных заведениях – втройне. Он лениво глядел, как девушка пыталась объехать злосчастные красно-желтые конусы. Объехала первый, объехала второй. Давай,давай. Нет, все-таки сбила. Мужчина старался держать глаза открытыми, но они все равно захлопывались. Егор проваливался на несколько секунд и снова распахивал осоловевшие глаза. Внезапно его взгляд привлекло происходящее внизу. Брюнетка в очередной раз сбила стойку и остановилась. Инструктор открыл пассажирскую дверь и вышел. Затем обогнул машину спереди и наклонился к водительской двери. Стекло плавно съехало вниз. Брюнетка высунула голову с мягкой милой улыбкой, видимо, собралась выслушать то, что инструктор хотел сказать. Однако пожилой мужчина поступил иначе. Он резко выкинул вперед левую руку и схватил девушку за волосы. Затем выгнул руку, отчего голова девушки вывернулась вбок. Она распахнула рот в неслышимом крике. Лица инструктора видно не было, так как он стоял вполоборота к окну, за которым находился Егор. Старик потянул брюнетку за волосы через проем окна. Девушка извивалась, словно змея, но вырваться не могла. Развернувшись немного, маньяк ухватился второй рукой за юбку и бросил несчастную жертву на землю. Егор с отрытым ртом наблюдал за происходящим. Машины, находившиеся на площадке, как ни в чем не бывало продолжали выполнять упражнения. Мало того, в десяти метрах от инструктора стояли два «гаишника» и преспокойно курили, о чем-то хмуро переговариваясь. Оба седые. Тем временем, обладатель козлиной бородки принялся бить девушку ногами: в живот, по голове, в грудь, по голове, и снова по голове. Кровь мелкими каплями разлеталась при каждом ударе тяжелого ботинка. Потом он пинком перевернул бездыханное тело и, словно ножом в масло, вогнал свою руку девушке прямо в … Егор наконец-то стряхнул с себя оцепенение и вскочил: - Там…там… какой-то мужик девчонку убивает! Крик, который должен был оглушить, был похож на шепот. Словно понятие акустики здесь было неизвестно. Ни один человек не откликнулся. Все головы были опущены вниз так, что лиц почти не было видно. Причем не только у тех, кто сидел. Егор встал на ноги. Его подташнивало от той картины, которую он увидел в окне. Повернулся к парню в наушниках. Тот сидел, уткнувшись подбородком в грудь, видна была только копна взлохмаченных волос. В наушниках все так же гремело что-то неудобоваримое. Егор дотронулся до плеча парня и сильно тряхнул его. То, что произошло дальше, заставило мужчину закричать во весь голос…при этом крик получился не громче хрипа умирающего. Лохматая голова молодого меломана с тихим хрустом, напоминающим звук разламываемой надвое вафли, упала на его же колени. Крови не было. Из куртки торчал кусок позвоночника, окруженный какой-то бурой корой. Наушники, прикрепленные к вороту куртки, остались на шее, на одном из них висело ухо парня. Песня закончилась, и через секунду началась следующая. Егор попятился от развалившегося тела, пока не наткнулся на что-то легкое и податливое. Нога запнулась о какой-то твердый предмет, и Егор рухнул на пол. На полу перед ним стоял черный осенний ботинок – видимо, об него мужчина и споткнулся. Под спиной что-то похрустывало при каждом движении. Егор резко перевернулся и уперся руками в пол. Это была кожаная куртка. Она бесформенной кучей лежала на полу, Вокруг все было усыпано какой-то золой и бурыми кусками. Чуть поодаль лежала кисть, сухая, словно ее владельцем была средневековая мумия. На безымянном пальце была надета огромная печатка. Барсеточка лежала тут же. Улыбчивый «бандит». Паника вышибла все здравые мысли из головы. Мужчина побежал к лестнице. Лестница была выходом. А выход - это все, что было нужно. Егор бежал. Фойе было заполнено стоящими манекенами. Ни единого движения, ни единого звука. Молчаливое собрание мертвецов. Егор бежал. Ничего не видя, кроме выхода, он бежал напропалую. Руками и плечами он задевал стоящие тела: манекен в брюках и коричневой кожаной куртке, манекен в джинсах и белой женской курточке, манекен в плаще с укутанным манекеном-малышом на руках. Тела рассыпались в прах от прикосновений Егора, одежда, потеряв опору плавно падало вниз. Только бы добежать до лестницы. На площадке, заграждая пролет, стояла туша необъятных размеров. Только она отделяла Егора от свободы. За жирным трупом два пролета и все. И все. Улица – вот, что его могло спасти. На улице нет этих жутких мумий. Там живые нормальные люди. А там, где живые нормальные люди, там и спасение. Улица…улица… - Пропусти меня, гаааааааааааад! Егор с диким криком налетел на стоящего манекена. Хрупкая плоть под курткой моментально осыпалась. Егор с безумно выпученными глазами пролетел сквозь толстяка и, держа куртку в руках, рухнул по лестнице вниз. Сначала Егор не мог понять, где он находился. Он лежал на спине. Лоб был измазан чем-то липким. Эта же гадость залила пол-лица. В голове промелькнули обрывки воспоминаний: инструктор-маньяк с рукой, воткнутой в живот ученицы, голова подростка, мать с ребенком, оказавшиеся кучкой праха. Егор вспомнил, что произошло. Он распахнул глаза, но увидел только красноватый туман. Сквозь него проглядывалась присевшая на корточки фигура. Вытерев кровь, мужчина увидел синие форменные брюки гаишника. Господи, пусть он будет живым человеком. Полицейский встал. - Ну, как ты себя чувствуешь, Егор? - Плохо, командир, очень плохо. - Ну, ты еще не знаешь, что такое плохо… Егор поднял глаза. -…но обещаю, что узнаешь. Над воротником «полицейского» была нора. То движение, которого не хватало хрупким телам в фойе, с лихвой восполнялось у этого существа. «Лицо» ни на секунду не замирало. Десятки белесых могильных червей безустанно ползали по сотням прорытых ходов и откладывали тысячи личинок. Кошмарная жизнь кипела на мертвой плоти. Между копошащихся червей были видны два черных зрачка. Они смеялись над Егором. Рот скалился: были видны останки червей, застрявшие между грязными зубами. Вот, кто стоит между мужчиной и улицей, - это чудовище. Но ведь как-то же можно уничтожить этого монстра. Должен же был быть какой-то способ, обязательно должен. Тварь наклонялась к лицу Егора, все ближе и ближе. Но он уже не боялся, он знал, что нужно делать. Изъеденные червями губы остановились в паре сантиметров от лица Егора и произнесли: - Сожри меня. Егор, обняв монстра за шею, впился зубами в теплую копошащуюся плоть и последовал совету. *** Майор Пахутин зашел к себе в кабинет, тихо запер за собой дверь, затем достал из стола початую бутылку коньяка и стопку. Налив до краев, майор выпил. Убрав спиртное, он прикурил сигарету и подошел к открытому окну. В комнате было холодно. То, что нужно. Опять это случилось. Еще один свихнулся. Никто не вел официальную статистику, но каждый старожил в этом отделении знал, что здесь творилась чертовщина. Да какие тут могут быть сомнения: каждый из них навидался такого, что хватит и на десятерых смельчаков. Тут тебе и седина на каждой второй голове, тут тебе и смерти от сердечных приступов. До пенсии остался всего один день, а тут такое! Псих этот сидел в фойе, потом рванул, сшибая людей, к лестнице. Там споткнулся и ухнул вниз. А затем Гришка подошел. Как будто он не знал, что это добром не кончится. Этот полоумный мужик вцепился Грише в лицо. Он просто напросто стал его жрать. Боже, вспомнить страшно. Очухался он только, когда его вели санитары. Майор Пахутин стоял в трех шагах от «скорой». Псих, уже полностью седой, разговаривал сам с собой. Точнее не разговаривал, а умолял. Скулил. А затем сам же себе и отвечал тихим жутким шепотом. Что-то вроде: «Вот теперь ты знаешь». Майор еще раз приложился к коньяку, на этот раз прямо из горла. Ну, ничего. Еще один день. Всего один.
